Защитник нашей памяти. Украинский этнограф и лексикограф Михаил Левченко

Андрей МАТВИЕНКО, член НСЖУ, краевед

Многое в нашей жизни не вечно. А память?... Следовательно, Михаил Михайлович Левченко. О чем говорит нам эта фамилия? Рядовому читателю — ни о чем. В УСЭ о нем упоминания нет. Но благодаря воспоминаниям его земляка, широко известного библиографа Степана Ивановича Пономарева, узнаем, что М. Левченко был достаточно интересным и известным человеком, достойным большего внимания в наше время. Коротенькую биографическую справку о нем, написанную в 1902 г., Степан Иванович начал на печальной ноте: «Даже относительно писателей, составляющих величие нашей литературы, нередко возникали споры в прессе о дате их рождения и разных моментах из их жизни; о провинциальных же тружениках этой нивы, работавших всегда добросовестно, интересно и разнообразно, мы почти ничего не знаем, потому что ленимся собрать и те крохи, которые нам известны».

Да, забвение — это действительно тяжелая болезнь человеческой души. Помня об этих словах, попробуем отдать дань уважения Михаилу Левченко, этому далеко нерядовому человеку. Родился он 29 сентября 1830 г. (по старому стилю) в городе Конотопе, тогдашней Черниговской губернии. Происходил из мелких дворян. По окончании уездного училища Конотопа сначала воспитывался в Полтавском кадетском корпусе, а затем поступил в Дворянский полк в Петербурге. То было своеобразное военное учебное заведение, где готовили младших офицеров для армии.

В этом полку Левченко должным образом оценивает военное окружение в армии царской России. «При тогдашнем режиме и духе времени все, что делалось, писалось, говорилось, должно было в какой-то мере носить на себе отпечаток лицемерия и фальши», — так писал о 50-х годах времен николаевщины будущий военный министр России, известный реформатор генерал Д. Милютин. И то, что Левченко, несмотря на это, стал в будущем исследователем истории Украины, ее патриотом, искренне полюбив родной край, делает ему честь.

По окончании учебы в Дворянском полку вместе со своим земляком и одногодком Михаилом Драгомировым (в будущем генерал от инфантерии, известный военный деятель и писатель) он в 1849 г. принимает участие в походе русских войск к границам Венгрии в связи с революционными событиями под руководством Лайоша Кошута. Об этом он написал воспоминания под названием «Воспоминания пехотинца о походе в Венгрию в 1849 г.».

По окончании этой кампании Левченко служил ротным офицером в одном из Московских кадетских корпусов. Выйдя в отставку, начал заниматься сельским хозяйством в имении, которое получил в Херсонской губернии. В 1869 г. он переезжает в Киевскую губернию, ближе к центру культурной жизни. В 70-х годах, живя в Киеве, погрузившись в культурную и общественную жизнь, открывает книжную лавку вместе с Л. Ильницким. Много работает над изучением истории запорожцев, гайдамаков, русинов. Также интересуется историей юга Украины, сотрудничает с ботаником Н. Анненковым в составлении «Ботанического словаря».

В 1874 г. составляет и издает свою работу «Опыт русско-украинского словаря». Как отметила Г.Д. Морозек в 2010 г. на научной конференции «Украинская письменность и язык в манускриптах и книгопечатании»: «Этот словарь был важным достижением украинской лексикографии, поскольку появился после Валуевского циркуляра 1863 года, в период жестоких притеснений украинского языка. Робота над словарем, материалы которого автор собирал из украинского народного языка и произведений украинских писателей, продолжалась более десятилетия». Словарь положительно оценили известные деятели украинской культуры Агатангел Крымский, Михаил Комаров, Михаил Грушевский и др.

Во время посещений осенью 1891 г. своего имения на Херсонщине Михаил Михайлович умер наглой смертью. (По другим источникам это случилось в 1892 г.)

1. НЕОБЫЧНЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Чтобы показать круг интересов еще совсем молодого офицера в то время, приведем лишь некоторые записи из его воспоминаний о походе в Венгрию в 1849 г. Когда его воинское подразделение расположилось в Кракове, он пишет, что в это время расцвели черешни, которые «напоминали мне дорогую мою родину Украину». Вспоминает он и о жалобе украинки, старой женщины в одном из галицких сел на русских солдат, которые, не удовлетворившись молоком и картофелем, требовали от убогой крестьянки еще и мяса. Наблюдательный юноша-офицер рассказывает, что эта женщина была «...одета так, как одеваются сельские женщины на Украине. Старушка поприветствовала меня на украинском: добридень, а затем рассказала, что она пришла с жалобой на солдат — своих постояльцев. Прийшли, — і кажуть: давай нам м’яса. Я кажу їм: нема в мене м’яса; от маєте молоко та бандурки (картофель. — Авт.), так і їжте; а вони почали лаяти мене, та так паскудно, що я й зроду не чула.

Поговорив с этой женщиной, я узнал, что все жители в этом и близлежащих селах — украинцы, или, как их здесь называют, «руснаки», но так «помадьяренные», что только старые люди помнят родной язык».

В Венгрии в одном из городков, заселенном украинцами, он попал на ночевку к униатскому священнику. В его библиотеке среди других книжек, пишет он «...я нашел одну, которая привела меня, урожденного украинца, в неописуемый восторг. Украинский букварь! Вот ведь! Причиной такого моего восторга стало то, что, увидев эту книжицу, я убедился, что есть на земле уголок, где письменность распространяется на украинском языке, а следовательно, украинская словесность может существовать для того, чтобы приносить пользу, распространяя между моими единоплеменниками полезные знания, а не только для того, чтобы служить нивой для написания стихотворений. Да, очень много утешительных мыслей навеял мне бедный, напечатанный на грубой серой бумаге украинский букварь... Позже я видел также две украинских грамматики... одна составлена К.В. Пихлером... другая — Иосифом Лозинским...». Не прошло мимо внимания Левченко и то, что в народных школах и некоторых гимназиях Львова и Станислава (теперь Ивано-Франковск) преподавание велось на украинском языке, в т.ч. и во Львовском университете.

М. Левченко также записывает, «...что, согласно новым законами Австрии, каждый народ, проживающий в империи, имеет право защищать и поддерживать свою народность».

Видели ли или слышали в Восточной Украине люди Юго-Западного края Российской империи в том же 1849 г. что-то подобное? Конечно, нет. Поэтому приведенные наблюдения только легкий штрих для сравнения силы притеснения развития украинского языка и культуры в Восточной Украине царской Россией и в Западной — Австро-Венгерской монархией.

А что же Галичина (или Червонная Русь)? Поинтересовавшись состоянием образования и культурной жизни в ней, юноша записывает: «Образование украинцев при польском и венгерском владычестве совсем было померкло, лишь иногда печатались богослужебные книжки. Но в этом столетии и у украинцев имеем пробуждение культурно-образовательной жизни. Кроме двух вышеупомянутых грамматик украинского языка — Пихлера и Лозинского, есть еще и грамматика Вагилевича и Левицкого; последняя считается лучшей среди других. Кроме того, на украинском языке было издано несколько литературных сборников: «Русалка Днестровая», отпечатанная в Пеште; «Мотиль» — в Перемышле и другие. «Тарас Бульба» и «Старосветские помещики» переведены на украинский язык и напечатаны во Львове. Есть также несколько очень новых сборников народных песен, некоторые из них попадали мне в руки: Вацлава из Олесска и украинская «Свадьба»; последний сборник составил Лозинский. В Австрии, насколько мне известно, сейчас выходят две газеты на украинском языке; из них одна во Львове, «Зоря Галицька», выходит дважды в неделю, а другая в Вене — «Віденський Вісник»; последней я не видел. Украинские книжки и эти две газеты печатаются славянскими буквами. Известно, что новые законы Австрии напечатаны на десяти самых используемых языках этой империи, в том числе и на украинском».

Приводим еще одну из записей в упоминавшихся «Воспоминаниях» М. Левченко от 5 сентября 1849 г. об остановке в городке Орлик, «...что получил свое название от имени известного сподвижника Мазепы, украинского генерального писаря Пилипа Орлика, который долгое время здесь жил. Я никак не мог выяснить, где он умер; легенды же о нем сохраняются в памяти жителей...».

Над чем еще задумывается наш земляк, офицер русской армии? Пишет, что «...как быстро распространялось бы образование, если бы оно везде внедрялось на украинском языке. Главной движущей силой этой тяги украинцев к образованию является униатское духовенство, что делает им честь...»

2. ВСЮ ЖИЗНЬ ИЗУЧАЛ УКРАИНУ

И как продолжение этой мысли, но уже более глубоко осознанной и искренне взлелеянной (и это во времена крепостничества!), он пишет такого содержания письмо Михаилу Максимовичу:

«Глубокоуважаемый Господин!

Хоть я не имею удовольствия знать Вас лично, но благодаря вашей литературной деятельности в интересах украинской словесности вы хорошо знакомы каждому Украинцу, который хоть немного любит свою Родину.

На этом основании я, совсем темный человек, осмеливаюсь обратиться к вам с проектом, что касается милых наших единоплеменников. Ныне правительство, освобождая крестьян, выразило в один момент желание дать простому народу средства получать элементарное образование. Поэтому, думаю, неплохо было бы, если бы правительство создало «Общество для распространения образования в массе украинского народа».

...Сам не имея ни средств, ни возможностей создать подобное общество, я долго сомневался, к кому обратиться с такой просьбой. Наконец решил, что Вам, как никому другому, это будет наиболее легкоисполнимо. Поэтому говорю, что Вам удобнее всего будет этим заняться потому, во-первых, что Вы, как профессор и литератор, более 30-ти лет (я считал с 1828 г., то есть с первого издания песенника) известны правительству и общественности, а во-вторых, Вы имеете авторитет и в кругу русских ученых.

Ближайшим помощником в этом деле, как по мне, мог бы быть Григорий Павлович Галаган — попечитель Черниговской гимназии.

...Имея надежду, что Вы не оставите мои письма без ответа, остаюсь, Глубокоуважаемый Господин, искренне благосклонным к Вам. Михаил Левченко.

Февраль, 10 дня 1860 года, г. Ананьев».

Многим друзьям М. Левченко запомнился искренним украинцем. Он всю жизнь изучал Украину, ее историю, быт, предметы старины и много об этом писал. Принимал живое участие в общественной деятельности. В 1874 г. он на заседании ІІІ-го археологического съезда в Киеве выступил с докладом «Об уничтожении памятников старины в Южной России». Остановимся немного на этом реферате. Причин разрушения и исчезновения таких памяток, как он считал, существовало много: случайность, недобросовестность, корыстность, вандализм и т.п. И вот что он предложил в конце своего доклада членам съезда:

«1. С помощью газет сообщать о существующих памятниках местной древности, но которые требуют охраны, а также о вандализме над ними.

2. Ввиду возможности исчезновения таких памятников, зарисовывать их, а если возможно, то и фотографировать.

3. Найти средства и возможности для поддержания и сохранения таких памятников. Мы видим здесь богатые частные коллекции местных старожитностей, следовательно, не все еще уничтожено, разворовано, вывезено в Варшаву, поэтому имеется еще достаточно материалов для историко-археологического музея. Известно, что за рубежом, даже в небольших городках, существуют музеи местных памяток старины...».

Именно поэтому М. Левченко при каждой возможности призывал к созданию таких музеев и в Юго-Западном крае, то есть в Украине.

3. ЗАЩИТНИК ПАМЯТНИКОВ СТАРИНЫ

Еще молодым человеком М. Левченко, где-то в 1844 г., пришлось побывать в Батурине и во дворце гетмана Кирилла Разумовского. Вот что он вспоминает: «Я был поражен как внешней красотой, так и внутренним видом этого интересного исторического памятника. Мое, тогда детское воображение, поразил вид из чугуна или бронзы змея (хорошо не помню), который извивался по ступенькам дворца, вместо поручней. Рядом с дворцом был расположен небольшой парк, окруженный каменной оградой»...

Так вот, в 1874 г. он опять приезжает в Батурин. «...Пред моим взором предстала грустная картина. Ограда большей частью была уничтожена; от парка осталась небольшая рощица, где паслись коровы и кони; в самом дворце все окна оказались выбитыми; от когда-то замечательного паркета остались жалкие остатки только в одной из комнат; кафельные печи были разбиты и недавно, потому что свежие остатки их еще лежали на земле; чугунный змей исчез; вандальская рука сдвинула с места даже бетонные плиты ступенек. Герои этих «подвигов» здесь же напомнили о себе неприличными надписями на стенах».

Из его рассказов узнаем и о том, что «...такая же грустная судьба постигла и каменный дом, построенный, по преданию, гетманом И. Мазепой в 18 км от Батурина, недалеко от Бахмача, для своей фаворитки Параски (по другой версии — для княгини Дульской), из-за чего место это имеет название «Парасичка» или «Парасовка». (Нынешний хозяин переименовал ее в Богодановку). Дом этот стоял неприкосновенным до тридцатых годов ХІХ ст. Он был покрыт свинцовыми плитками, а внутри обит зелеными бархатными обоями. Но управитель имения надумал продать свинцовые плитки с крыши, а затем он же ободрал обои и продал чиновникам на воротнички. В пятидесятые годы, узнав об этой достопримечательности, я поехал посмотреть, что с ней случилось, но увидел, что даже весь кирпич разобрали — осталась только куча мусора, по которой невозможно было даже определить план дома. Не уверен, чтобы подобная участь не постигла домик св. Дмитрия Ростовского (где он писал произведения), что находится недалеко от упоминавшихся мной мест, возле с. Пальчики, на хуторе д. Великдана (где школа пасечника). Пока жив образованный хозяин этого дома, за его неприкосновенность можно ручаться, но неизвестно, что с ним случится в случае смерти господина Великдана».

«Старинные вещи, особенно металлические, — продолжает автор, — редко избегают рук евреев, которые обычно их переплавляют. Наиболее варварский случай уничтожения предмета старины произошел года два назад в г. Дубне, где какой-то вандал купил картинную галерею князей Любомирских и сжег ее. Я, к величайшему сожалению, забыл фамилию этого Герострата, поэтому не могу объявить его позорное имя для общего осуждения...».

Михаил Левченко имел красивый голос, замечательно пел украинские песни, был блестящим, с тонким чувством юмора рассказчиком, который всех заражал своим весельем, своим смехом. Друзья вспоминали, что во время военной службы в Москве в 50-х годах, зайдя к кому-то из земляков на Тверскому бульваре, попыхкивая неизменной трубкой, отворив в помещении окно, звонким, по степному раскатистым, приятным голосом начинал петь родные украинские песни. Чаще всего Левченко исполнял «Б’ють пороги, місяць сходить», «І любив, і кохав, собі дівчину мав», «Дощик, дощик капає дрібненько», а под занавес непременно заводил «Час додому, час». Когда он пел, то из людей, проходивших под окнами, собиралась толпа москвичей, которые надолго останавливались, заслушавшись его пением.

Везде, где бы ни приходилось жить М. Левченко, — в Москве, на Херсонщине, в Киеве — он и сам любил петь, и прививал любовь к пению другим, пытался организовать хоры. Почти вся его родня отличалась замечательными голосами. Поэтому от вечернего семейного пения гости зачастую имели настоящее наслаждение. Заполоненный украинскими песнями, он старательно следит за изданиями фольклорных сборников и пользуется ими. Незаурядно владел пером и своими статьями обратил на себя внимание литературной общественности, прессы и критиков. А как он обрадовался приглашению сотрудничать в журнале «Київська старовина»! В письме от 8 января 1888 г. он пишет А.С. Лашкевичу:

«Глубокоуважаемый господин Александр Степанович!

...С удовольствием принимаю приятное для меня предложение сотрудничать в Вашем журнале. Готов служить, чем смогу, по мере сил. Сначала посылаю приложенную к этому заметку («Достижение глубокой древности»). Еще имею надежду вскоре сообщить некоторые сведения о волынских татарах. Считаю, что незачем и говорить о том, что я не буду иметь никаких претензий, если Вы любой мой материал или сократите, или и вовсе не напечатаете, потому что замечательно понимаю, что редактору нельзя жертвовать интересами издания ради прихотей сотрудников.

Глубокоуважаемого Владимира Бонифатьевича Антоновича, пожалуйста, убедите подавать Вашему журналу объяснения, которые он делает во время посещений публикой археологического кабинета. Эти объяснения чрезвычайно интересны. Я имел удовольствие несколько раз их слушать. Это просто популярные лекции по местной археологии».

Чтобы дать более полное представление об искреннем увлечении М. Левченко этнографией, лексикографией, историей украинского казачества, о его мировоззрении и круге его литературной заинтересованности, приводим избирательно весьма приблизительный перечень его произведений, составленный С. Пономаревым где-то в 1888 г. после встречи с М. Левченко в Конотопе. Библиография приводится в хронологическом порядке.

В 1855 году в № 8 и 9 журнала «Москвитянин» были напечатаны «Воспоминания пехотинца о походе в Венгрию в 1849 году» под именем Болеслав Лугинский (потому что дом родителей Левченко находился на Лугинце, одном из «кутков» города Конотопа). В том же году эта работа была перепечатана в «Журнале для чтения воспитанникам Военно-Учебных заведений».

1861 год. Опубликованы «Степные письма» (три письма) в журнале «Сельское хозяйство», изд. Н. Анненкова, Москва. В одном из них он писал: «...я родился и вырос на Украине, которая, как известно, выделяется благоприятным климатом и роскошной растительностью, следовательно, я с детства привык видеть вокруг зелень и леса. Этим самым объясняется моя любовь к садам и садоводству».

В январском (№ 1) номере журнала «Основа» за 1861 г. опубликована также работа «Место жительства и местные названия русинов (украинцев. — Авт.) в настоящее время». Этот труд интересен тем, что Левченко, выполнив огромную работу, составил своеобразную топонимическую описательную карту расселения украинцев в ХІХ ст. В частности он отмечал, что они «...в данное время живут в России сплошной массой в губерниях Полтавской, Харьковской, Киевской, Волынской и Подольской, а также на землях Черноморских казаков. Кроме того, украинцы проживают в Черниговской губернии, к югу от реки Десны (к северу от Десны живут белорусы), в Курской губернии к югу от реки Сейма и по всему Суджанскому уезду; в Воронежской губернии, к западу от реки Дона; в Екатеринославской и Херсонской губерниях составляют подавляющее большинство населения; азовские казаки (прежние запорожцы, которые вернулись из Турции в 1828 году), в Азовском градоначальстве; в Таврической губернии к северу от Перекопа; в Бессарабской области заселяют Хотинский уезд; в Люблинской губернии Царства Польского составляют две трети населения (все униаты); в Гродненской губернии заселяют Пинский уезд (Пинчуки). В Галичине украинцы составляют сплошную массу людности к востоку от реки Сяна; в Венгрии сплошной массой проживают в Мармурешском, Берегском, Венгерском и Унгварском комитатах (графствах) и заселяют большую часть земель Сукнарского, Саболчского и Земплинского комитатов, а также часть Шаршинского комитата. На Буковине украинцы составляют третью часть людности. Украинцы также проживают местами по Волге и в Сибири, за Байкалом (еще со времен Петра І) и в Турции, в так называемой Добруджи, то есть в углу, образованном Дунаем и Черным морем. Эти последние — фактически потомки запорожцев, которые направились в Турцию при Екатерине ІІ, и украинских крестьян-беглецов, которые называются там бутколами.

Русины по происхождению, в быту и языке все они составляют одно племя украинцев, но по месту жительства имеют разные названия, а именно: гетманцы, степовики, украинцы, польщаки, полищуки, патлачи, пинчуки, гуцулы, русняки, сотаки, бойки, шляхтичи и др.».

1863 год. «Что нам делать с Западным краем?», ж-л «Одесский вестник».

1874 год. «Об уничтожении памятников старины в Южной России», см. Труды ІІІ Археологического съезда (в Киеве), 1874, т. 1.

«Опыт русско-украинского словаря». Киев, 1874.

1875 год. Во 2-м томе «Запискок Юго-Западного Отделения Императорского русского географического общества», действительным членом которого был М. Левченко, опубликован его доклад «Несколько данных о жилищах и пище Южноруссов».

В 1888 году в журнале «Киевская старина» напечатаны «Старинные тракты или дороги в Южной России», «Потомки Запорожцев на острове Леты (в дельте Дуная)», «Гайдамацкий кут», «Где именно жили запорожцы во время подчинения своего Крымскому хану (1709—1773)», «Исчезнувшия и исчезающие Южной России животные».

1889 год. Он заканчивает «Воспоминания о моем пребывании в Полтавском Кадетском Корпусе». Рукопись потерялась где-то в местечке Городище.

Кроме этого, много его мелких статей печаталось в газетах и журналах Киева, Одессы и Петербурга. И такая значительная наработка была достигнута при всем том, что безотлагательные заботы по хозяйству не давали ему возможности, времени и покоя более плодотворно работать в области истории и литературы. Но и за сделанное ему большой почет и глубокая благодарность потомков.

Источник www.day.kiev.ua